Практика

Истец, чьи интересы мы представляли, обратился к страховой компании с иском о взыскании суммы страхового возмещения, в обоснование указав, что в период действия договора комплексного автострахования, произошел страховой случай по риску «угон», однако, в досудебном порядке компания отказала ему в выплате страхового возмещения.
Страховая компания обратилась со встречным иском о признании договора недействительным, ввиду отсутствия у истца по первоначальному иску интереса в сохранении застрахованного имущества, в обоснование компания указала на: отсутствие сведений о регистрации транспортного средства в стране вывоза; подложность документов, подтверждающих регистрацию транспортного средства в стране вывоза; отрицание предыдущим, «номинальным» владельцем а/м, принадлежности ей в прошлом данного а/м, незнакомства с истцом, как с покупателем; в связи с чем, компания сделала вывод о том, что страхователь приобрел а/м который пересек границу России по подложным документам, о чем было известно истцу в момент приобретения его у неустановленного лица, а следовательно у него не было интереса в сохранении застрахованного имущества.

Возражая этому встречному иску, нами была приведена такая аргументация: договор купли-продажи спорного автомобиля сторонами фактически исполнен и никем не оспорен; не представлено доказательств приобретения истцом автомобиля с целью противоправного обогащения в дальнейшем за счет страховой компании, как и не доказан факт связи истца с обстоятельствами угона застрахованного имущества; одновременно с автомобилем истцу, как покупателю, был передан подлинник ПТС не содержащий отметок «дубликат» либо сведений о ранее выданных ПТС, данный ПТС выдан таможенным органом, автомобиль не числился в розыске, под ограничениями не состоял, органы ГИБДД провели учет транспортного средства за истцом, что исключает возможную информированность истца о подложности документов; будучи профессиональным участником рынка страховых услуг, ответчик мог и должен был проверить все сведения и документы о страхуемом автомобиле, представленные истцом, до заключения договора; из поведения страховой компании, последовавшего после заключения договора страхования и наступления обязанности осуществить выплату по риску «угон» усматриваются признаки недобросовестности, поскольку ранее произведенная страховщиком выплата по риску «ущерб», свидетельствовала о наличии воли у ответчика на сохранение сделки в силе, что давало основание страхователю полагаться на действительность данной сделки.

Наша позиция была услышана судом, иск удовлетворен в полном объеме, в удовлетворении встречного иска о признании договора недействительным страховой компании было отказано. Решение было предметом рассмотрения суда апелляционной инстанции и оставлено без изменения.

Участник ООО подал заявление о выходе из Общества. Общество заявление приняло, провело ряд общих собраний, на которых были приняты решения о выходе подавшего заявление участника из Общества, необходимости внесения изменений в учредительные документы и перераспределения его доли. Действительная стоимость доли ему так и не была выплачена, вышедший участник продолжил принимать участие в деятельности общества, правда фактически не обладал этим статусом, в ЕГРЮЛ как участник общества он уже не значился. Впоследствии в обществе разразился корпоративный конфликт, и одним из камней преткновения стала нераспределенная доля «участника» со спорным статусом. Одни участники заняли позицию, что ему необходимо вернуть долю, другие надеялись на приращение собственных долей в уставном капитале за счет перераспределения доли вышедшего и, как следствие, увеличение их действительной стоимости.

Нами было инициировано судебное разбирательство, целью которого являлось восстановление контроля над долей за прежним участником. В обоснование своей позиции нами были собраны доказательства, подтверждающие, что после выхода участника из общества им было отозвано ранее поданное заявление, что было одобрено самим обществом и его участниками, поскольку в дальнейшем, на протяжении нескольких лет «вышедший» участник продолжал принимать участие в деятельности общества, он принимал участие в общих собраниях, голосовал по поставленным вопросам, его голос учитывался при определении итогов; более того, последствия, характерные для выхода из общества, такие как выплата действительной стоимости доли, распределение доли вышедшего участника – не наступили, что, по нашему мнению, было интерпретировано как сохранение между участником и обществом корпоративных отношений и наличие у него статуса действующего участника.

Арбитражный суд Хабаровского края принял нашу аргументацию и удовлетворил иск. Апелляция и кассация решение оставили без изменения.

Постановлением судьи Советско-Гаванского городского суда Хабаровского края капитан судна признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 8.17 КоАП РФ и ему назначено наказание в виде штрафа в размере однократной стоимости водных биологических ресурсов, явившихся предметом административного правонарушения в размере 2 млн. рублей. Основанием для привлечения к ответственности послужило то, что по мнению административного органа, с которым согласился городской суд, на судне производилась обработка и изготовление крабовой продукции.

Считая, что в действиях, инкриминируемых капитану, отсутствует состав административного правонарушения и оспаривая в Хабаровском краевом суде уже вступившее в законную силу постановление по делу об административном правонарушении, мы обратили внимание суда на следующее: совершение каких-либо действий, составляющих нарушение именно Правил добычи или Правил рыболовства капитану инкриминировано не было; все выводы городского суда сведены к тому, что действия капитана были направлены не только на обработку улова, но и на изготовление из него готовой к реализации крабовой продукции; отсутствие в нормативных актах определения понятий «обработка» либо «обработанные водные биоресурсы», равно как и «производство продукции» либо «переработка», утверждать, что обнаруженные на судне уловы водных биоресурсов являются именно продукцией, произведенной в нарушение законодательства о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов, неправомерно; поскольку согласно технологическим инструкциям срок хранения краба-сырца, до направления в обработку, не должен превышать 3 часов с момента вылова, а учитывая, что добыча краба производилась в территориальном море РФ, то есть в районе, значительно удаленном от берега, то очистка, варка, и упаковка обработанного краба после его добычи, являлась необходимым условием для сохранения улова до момента выгрузки его на берег.

Отменяя постановление городского суда и прекращая производство по делу, Хабаровский краевой суд сделал вывод о том, что отсутствие законодательного разграничения понятий «производство рыбной продукции» и «обработка улова» влечет неустранимое сомнение в виновности капитана, которое должно толковаться в пользу лица, привлекаемого к ответственности.

Организации - правопреемнику строительного треста принадлежала производственная база состоящая из объектов недвижимости различного функционального назначения, расположенных на едином земельном участке площадью 2Га. На земельный участок компания оформила право постоянного (бессрочного) пользования. В дальнейшем, часть объектов недвижимости была реализована третьим лицам, от права постоянного пользования на участок компания отказалась с целью его последующего оформления в собственность. Время шло, у объектов менялись собственники, кто-то оформлял землю под объектами в собственность, как следствие формировались новые земельные участки, а в компании-продавце …менялись директора. Новое руководство компании добилось в администрации отмены постановления, которым ранее общество отказалось от «бессрочки». Посчитав, что новыми собственниками необоснованно были сформированы земельные участки под принадлежащими им объектами недвижимости, полагая себя единственным правообладателем на единый земельный участок, компания обратилась в арбитражный суд Хабаровского края с иском о восстановлении положения, существовавшего до нарушения права.

Вступая в дело на стороне одного из собственников, мы заняли позицию, согласно которой, при отчуждении объекта недвижимости к новому собственнику переходят права на использование части земельного участка занятой зданием и необходимой для их использования на тех же условиях, что и продавец недвижимости. Образование земельных участков, собственность на которые не разграничена, осуществлено от имени муниципального образования Департаментом муниципальной собственности в период после отказа истца от права постоянного (бессрочного) пользования единым земельным участком и принятия постановления администрации и до его отмены последующим постановлением администрации города. Право собственности на земельный участок зарегистрировано и не оспорено истцом.
Суд встал на сторону ответчиков, отказав истцу в иске.

Объект, находящийся в долевой собственности двух посторонних друг другу физических лиц, фактически представлял собой двухквартирный одноэтажный жилой дом. В 1988 году половина дома, представляющая собой отдельную квартиру, была уничтожена пожаром. Оставшаяся половина сохранилась, фактически теперь уже представляя собой самостоятельный объект недвижимости – жилой дом с иными характеристиками, с единым собственником. Формально, в отношении данного объекта продолжал действовать режим долевой собственности, и сведения содержащиеся в реестрах, на то указывали. Данное обстоятельство мешало собственнику оформить земельный участок по «дачной амнистии» в отсутствие на то согласия второго «сособственника» и останавливало его в принятии решения о реконструкции оставшейся половины дома, улучшении ее потребительских свойств, ведь в отношении данного объекта по прежнему формально действовал режим долевой собственности. В административном порядке собственник не смог разрешить возникшую ситуацию.

Краснофлотским районным судом удовлетворены требования истца о признании права собственности на уцелевшую часть здания как на самостоятельный объект недвижимости, одновременно прекратив режим долевой собственности на спорное строение. Суд принял наши доводы, а не доводы администрации Города, полагавшей, что объект является самовольной постройкой, подлежащей сносу.